Советские граждане с детьми в помещении библиотеки Немецкого музея в Мюнхене. Эти люди были привезены в Германию для принудительного труда. Музей был сильно поврежден союзными бомбардировками и не работал. В пустом помещении музейной библиотеки немцы устроили лагерь для подневольных работников.
Вид у подневольных рабочих весьма сносный. Не голодают. Фотография интересна ещё и тем, что сделана она в одном из немногих уцелевших зданий крупнейшего в мире музея естествознания и техники. Этот музей восстанавливали 4 года и открыли снова в 1948 г.
…»не голодают»…? А ты что Коленька пайку ихнюю видел…? Зачем тогда эти …выкрутасы…? У тебя в семье никто в оккупацию …НЕ ПОДОХ…? Не все же такие …»счастливые»… И ради Бога-не говорите, что ты «русский»-не позорься…
Не пленные, не евреи, не цыгане, и это не концлагерь, а казарма для рабочих. Их не на убой привезли, а для работы. Насколько я знаю, им платили какие-то копейки, давали выходные и разрешали переписываться (и, помнится, посылать посылки) на родину. Подневольность состояла в том, что они не могли отказаться работать (за это можно и в настоящий лагерь угодить) и не могли уехать (побег, поимка и, опять же, в концлагерь). Подавляющее большинство угнанных (и уехавших добровольно, поддавшись пропаганде) вернулись домой.
Девушка в центре уж очень непринуждённо выглядит. Похоже, именно её фотографируют.
Чисто, светло. Можно сказать уютно, для подневольного то труженика.На дальнем плане, в бутылке, явно не компот.
Вид у подневольных рабочих весьма сносный. Не голодают. Фотография интересна ещё и тем, что сделана она в одном из немногих уцелевших зданий крупнейшего в мире музея естествознания и техники. Этот музей восстанавливали 4 года и открыли снова в 1948 г.
…»не голодают»…? А ты что Коленька пайку ихнюю видел…? Зачем тогда эти …выкрутасы…? У тебя в семье никто в оккупацию …НЕ ПОДОХ…? Не все же такие …»счастливые»… И ради Бога-не говорите, что ты «русский»-не позорься…
Не пленные, не евреи, не цыгане, и это не концлагерь, а казарма для рабочих. Их не на убой привезли, а для работы. Насколько я знаю, им платили какие-то копейки, давали выходные и разрешали переписываться (и, помнится, посылать посылки) на родину. Подневольность состояла в том, что они не могли отказаться работать (за это можно и в настоящий лагерь угодить) и не могли уехать (побег, поимка и, опять же, в концлагерь). Подавляющее большинство угнанных (и уехавших добровольно, поддавшись пропаганде) вернулись домой.